Неточные совпадения
При этом слове кот Васька мгновенно вскакивает
на подоконник и ждет, пока рыбник подойдет к кирпичному
тротуару и уставит лохань с рыбой
на столбике. Во время этой процедуры Васька уже успел соскочить
на тротуар и умильно
глядит прищуренными глазами
на рыбника.
Я стал
на тротуаре против ворот и
глядел в калитку. Только что я вышел, баба бросилась наверх, а дворник, сделав свое дело, тоже куда-то скрылся. Через минуту женщина, помогавшая снести Елену, сошла с крыльца, спеша к себе вниз. Увидев меня, она остановилась и с любопытством
на меня поглядела. Ее доброе и смирное лицо ободрило меня. Я снова ступил
на двор и прямо подошел к ней.
Двое, забежав далеко вперёд, раскачали фонарный столб, выдернули его из земли и понесли впереди похоронного хода по
тротуару, гроб и провожатые настигли их, но никто не сказал им ни слова, и Кожемякин видел, как они, не
глядя друг
на друга, положили столб
на землю и молча нырнули в туман.
За ним, подпрыгивая и вертя шеями, катились по мостовой какие-то тёмные и серые растрёпанные люди, они поднимали головы и руки кверху,
глядя в окна домов, наскакивали
на тротуары, сбивали шапки с прохожих, снова подбегали к Мельникову и кричали, свистели, хватались друг за друга, свиваясь в кучу, а Мельников, размахивая флагом, охал и гудел, точно большой колокол.
Не помня себя, в стыде и в отчаянии, бросился погибший и совершенно справедливый господин Голядкин куда глаза
глядят,
на волю судьбы, куда бы ни вынесло; но с каждым шагом его, с каждым ударом ноги в гранит
тротуара, выскакивало, как будто из-под земли, по такому же точно, совершенно подобному и отвратительному развращенностию сердца — господину Голядкину.
Он осклабился, как идиот, сплюнул и утер нос рукой. Но вдруг в глаза ему бросилась белая нервная собачка, которая, дрожа, терлась около Сашки. Быстро наклонившись, он поймал ее за задние ноги, высоко поднял, ударил головой о плиты
тротуара и побежал. Сашка молча
глядел на него. Он бежал, весь наклонившись вперед, с протянутыми руками, без шапки, с раскрытым ртом и глазами, круглыми и белыми от безумия.
Уже отправляясь
на прогулку, чинно выступая подле Дорушки, среди бесконечной вереницы пар по широкому, уличному
тротуару и
глядя на высокие дома и роскошные магазины, Дуня с ужасом думала о том, как бы ей не пришлось попасть в число «счастливых», назначенных
на завтра в гости к попечительнице.
Недалеко от кладбища мы нашли извозчика. Доехав до Большой улицы, где жила Кисочкина мать, мы отпустили извозчика и пошли по
тротуару. Кисочка всё время молчала, а я
глядел на нее и злился
на себя: „Что же ты не начинаешь? Пора!“ В двадцати шагах от гостиницы, где я жил, Кисочка остановилась около фонаря и заплакала.
Серое осеннее утро. Еще нет и восьми часов, а в Пятисобачьем переулке необычайное движение. По
тротуарам бегают встревоженные городовые и дворники; у ворот толпятся озябшие кухарки с выражением крайнего недоумения
на лицах… Во все окна
глядят обыватели. Из открытого окна прачечной, нажимая друг друга висками и подбородками,
глядят женские головы.
— У!… у!… у!… — проговорил он,
глядя за окно
на камень
тротуара.
Как вкопанная останавливается посреди
тротуара Даша. Неужто здесь,
на улице, она разревелась?.. Ах, срамота-то, срамота какая! Около нее чье-то участливое, доброе, ласковое лицо…
Глядят из-под круглой фетровой шляпки сочувствующие темные глазенки. Кто это? Ах да, та веселая шалунья девочка, что шутила над нею в классе и назвала ее швейцарской допотопной фигурой. Что ей надо, однако, от нее сейчас? Зачем она здесь?